55 лет в театре: актриса Русского театра Лидия Головатая отмечает 80 лет

13 марта актриса Русского театра Эстонии Лидия Головатая отметила свой юбилей. Она рассказала «МК-Эстонии» о своей жизни, о том, каким должен быть театр, и для какого зрителя артисту легче всего играть.

Ее голос часто можно услышать на «Радио 4» – в передаче Андрея Хусаинова «Продолжение следует» она читает литературные произведения вот уже много лет. 

В родном театре ролей сейчас нет: «Сыграли в марте в последний раз сказку, сняли спектакль», – печально констатирует Лидия Сергеевна.

Мы сидим в их с Евгением Гайчуком уютной квартире. На стенах – старые фотографии, картины. Но атмосфера не артистическая, а, скорее, домашняя. Беседуем с Лидией Сергеевной, но периодически в наш разговор вклинивается супруг – чтобы напомнить важные детали событий.

Порой они спорят. Это выглядит очень трогательно, и сразу понимаешь – эти двое на одной волне. Уже почти 60 лет вместе.

От Киева до Таллинна

– Да что рассказать о жизни? Училась, работала. Вышла замуж за своего однокурсника, Евгения Гайчука, актера и режиссера. У нас прекрасные сын, невестка и внук. Так и живем свою жизнь.

– Если оглянуться назад, о чем жалеете?

– Жалеть о чем-то смешно… Но я, например, жалею, что у меня только один сын. Есть некоторые сожаления, если можно так сказать, что мы сюда когда-то приехали. Потому что Русским театром все-таки надо заниматься в России. В национальных республиках делать это сложно. Несколько раз мы предпринимали попытки уехать, но все время что-то останавливало. Нас приглашали в Рижский театр, в Минск – не получилось. Женя пробовался в Петербургский театр комедии к Акимову. И его взяли. Но Акимов вскоре умер, и наши планы вместе с ним. Что ж, значит, судьбе было угодно, чтобы мы остались в Таллинне.

Жаль, что я мало путешествовала. А еще жалею, что не знаю иностранных языков и не играю ни на каком музыкальном инструменте.

– Зато вы столько читаете!

– Это папа меня приучил. Хотя мои родители – простые люди, приехали в Киев из разных украинских деревень. У мамы было всего четыре класса образования, у папы – семь. Но мама была очень открытый человек, добрый. Когда я уехала из Киева, она мне писала трогательные письма без знаков препинания и со слитными словами, письма, полные заботы и тревоги.

А папа работал бригадиром на кирпичном заводе, на котором мы после войны и жили. Папа любил читать, ходить в кино. Обязательно надевал костюм, шляпу и всегда брал меня с собой.

Когда я собралась поступать в театральный, мама была против, говорила, лучше бы я стала «гарным инженером». Папа наоборот – мечтал, что я буду сниматься в кино и стану, как его любимая артистка Любовь Орлова. Но Орловой из меня не получилось (смеется). О чем я никогда не жалела – так это о том, что занималась своей профессией. К тому же нас так учили – что театр выше, чем кино, интереснее и сложнее.

А в Доме пионеров я была записана во все кружки, кроме шахмат. В театральном кружке занимались мои будущие сокурсники – Борис Соколов, Александр Парра, Евгений Гайчук.

– Как с будущим мужем закрутилось?

– Он любил высоких красивых блондинок. Но вдруг на мое восемнадцатилетие пришел с букетом. Вручил и ушел. А на третьем курсе мы расписались.

Потом гуляли вчетвером с нашими друзьями-сокурсниками Борисом Соколовым и Аллой Рипской. Впоследствии она вышла замуж за Борю и стала Аллой Соколовой, той самой, которая написала пьесу «Фантазии Фарятьева», а я однажды сыграла роль матери в спектакле по этой пьесе. Борис с Аллой потом работали в Риге, а мы в Таллинне. Так и дружили.

– В украинских театрах довелось поработать?

– За год до окончания института мы попали в экспериментальный проект – на последнем курсе нас, студентов, отправили работать в театр в Ивано-Франковск. Помню, было много выездов. Играли в том числе в карпатских самобытных деревеньках, где люди ходили в национальных костюмах и не понимали украинскую речь – у них был абсолютно другой язык. Проект закончился, мы вернулись в Киев, и могли бы там и остаться, но нас распределили… снова в театр в Ивано-Франковске! И мы сбежали. Уехали из Киева в Одессу – по приглашению директора ТЮЗа.

– Вы приехали в Таллинн в 1968 году. Помните свои первые впечатления?

– Дождливый день. Первым делом – в общежитие при театре. Захожу в комнату, а там две железные кровати, стол и окно в стенку. Я села на кровать и заплакала.

А вечером попали на спектакль «Банкет», зрителей было – треть зала. Кажется, на сцене народу было больше! Мы расстроились, но ненадолго, втянулись в работу.

От молодости к опыту

– Вас сразу заняли в постановках?

– Да, мы сразу попали в спектакль «Варвары» Горького, который к 20-летнему юбилею театра ставил худрук театра С. Лерман. Я поначалу боялась, потому что вокруг такие артисты важные, как мне казалось. («Она всегда стеснялась поначалу, это я был нахал!» – вставляет свою ремарку Евгений Гайчук).

Мой педагог – Владимир Нелли, один из лучших театральных педагогов СССР, которому довелось работать с легендарными людьми театра, например, с актером и режиссером Лесем Курбасом – «украинским Мейерхольдом», как его называют. Так вот, Нелли преподал мне урок.

Однажды на репетиции я должна была показать отрывок и засмущалась. И Нелли сказал мне: «Не бойтесь показаться на репетиции глупыми или бездарными, надо смело пробовать!»

– Какие свои роли считаете знаковыми?

– Ролей было много и, можно сказать, мне повезло. Но, наверное, можно назвать Стеллу в спектакле «Трамвай «Желание», Титанию в пьесе «Сон в летнюю ночь», баронессу Штраль в «Маскараде». Любила свою роль в постановке «Вкус меда» Дилени. Женя играл моего любовника – с разбега прыгал в кровать.

Даже такой сложный для актрисы, как принято считать, период после 40 лет я практически не заметила. Плавно перешла от молодых героинь к ролям матерей. Замечательная роль Гурмыжской была в «Лесе» Островского, сложнейшая – Москалева в постановке «Дядюшкин сон» Достоевского, и в шекспировском «Ричарде III», где я сыграла королеву-мать.

Когда хороший спектакль, то и роль нравится, даже если она не главная. Например, когда Роман Виктюк ставил у нас «Мелкого беса», работать с ним было в удовольствие.

– С супругом легко было на одной сцене? Обсуждали дома спектакли?

– Обсуждали, конечно. И часто Женя мне советовал что-то, а я всегда к нему прислушивалась. У него цепкий взгляд был, режиссерский.

Он ведь и в театральном институте учился на актерско-режиссерском факультете. И я очень рада, что в 90-е он стал заниматься режиссурой. Имел к этому талант. («Я и готовлю хорошо!» – кричит в этот момент из кухни Евгений Гайчук).

Мне с ним интересно. Я вспоминаю, как мы ставили «Пиковую даму» Пушкина, Володя Антипп Германна играл. Художник Владимир Аншон сделал прекрасное оформление. Мы этот спектакль сыграли более 100 раз. Четыре спектакля Женя успел поставить.

– Что для вас актерская профессия?

– Очень трудная и зависимая. Часто испытываешь и обиду, и чувство несправедливости, даже унижения. Актёры же – как дети, они всегда хотят играть, и побольше. А приходится иногда ждать хорошей роли годами.

Я люблю театр за возможность прожить на сцене жизнь другого человека. И когда во время спектакля, в какой-то момент, чувствуешь, что получается что-то живое, настоящее, и слышишь, как зал замирает, – это истинная минута счастья.

За мою карьеру в театре было 11 главных режиссеров и 13 директоров – это испытание на прочность. Однажды Юрского спросили: «Что главное для артиста?» И он ответил: «Здоровье».

Может, я играла не так много, как хотелось, и не все то, что я бы хотела. Но каждый актер, если его спросить, скажет, что не реализован даже наполовину.

Хранитель культуры

– Вы много времени и сил посвятили Союзу Славянских просветительных и благотворительных обществ Эстонии (ССПБОЭ)…

– В 1989 году я встретила Николая Васильевича Соловья. Уникальнейший человек, настоящий подвижник, который в свои 70 лет решил сохранять русскую культуру и русский язык в Эстонии после развала СССР. И у него величайшее качество было, которого не хватает очень многим руководителям, – он умел находить таланты. Верил в них, внушал им эту веру, курировал, поддерживал, оберегал. В то время благодаря ему появилось много прекрасных руководителей всевозможных коллективов в Центре русской культуры. Я проработала с ним 16 лет. 

Соловей возобновил Международный праздник песни и танца «Славянский венок», а я вела эти мероприятия. А потом он сподвиг меня на написание сценариев для литературно-музыкальных постановок, посвященных писателям и поэтам. Так родились вечера памяти Достоевского, Тургенева, Гоголя, Цветаевой, Тютчева и других. Все это было на профессиональном уровне, с участием оперных солистов, классических музыкантов, актеров Русского театра.

За время работы в ССПБОЭ я познакомилась с очень многими интересными людьми. Меня пригласили в украинское общество, и там мы тоже готовили литературные постановки, посвященные Лесе Украинке, Тарасу Шевченко, Ивану Франко.

– У вас ведь еще был и свой маленький театр?

– Да, мы с группой энтузиастов – с моими коллегами и друзьями, с актерами Светой Дорошенко и Олегом Рогачевым, Лилией Шинкаревой, Татьяной Семенюк, Еленой Яковлевой играли в школах и детсадах спектакли. По собственным сценариям. Нас тогда многие приглашали.

Счастливые люди

– Как вы относитесь к критике?

– В молодости очень переживала. Но мой наставник, режиссер Илья Борисович Колтынюк, пригласивший нас когда-то в Волгоград, научил: критику, равно как и успех, надо воспринимать спокойно.

Колтынюк – еще один человек, который очень на меня повлиял. Сам он из плеяды талантливых провинциальных вроде Шишигина, Монастырского, – человек тонко чувствующий, образованный, чудесный режиссер, с которым я могла бы работать всю жизнь. Но не довелось – его жизнь оборвалась из-за тяжелой болезни.

– Какой театр любите? Кто из постановщиков вам близок?

– Наше поколение – счастливые люди. Потому что мы видели хороший театр – спектакли одаренных режиссеров, таких как Товстоногов, Эфрос, Кама Гинкас, Яновская, Додин. Успели посмотреть даже Завадского. Анатолия Васильева мы знаем еще с юности, видели его первые спектакли. Спектакли «Современника» и «Театра на Таганке». Яркая вспышка – Някрошюс…И я большой поклонник Римаса Туминаса. Его смерть – огромная потеря для всей мировой режиссуры и для меня лично тоже.

Из молодых режиссеров – мне нравятся некоторые спектакли Богомолова. И я обожаю Крымова. В его спектаклях столько юмора, иронии, фантазии и вместе с тем столько глубины.

Самые интересные и ценные для меня спектакли – когда в них исследуется человек.

– А что можете сказать о зрителе?

– Каждый раз на спектакле – разный зритель. Артисты чувствуют это по реакциям – когда в нужный момент засмеялись, похлопали. А бывает, что зритель случайный, тогда играть тяжело. Если чувствуешь, что твой зритель, то испытываешь подъем, хочется для него играть.

– Театр должен воспитывать?

– Думаю, нет. Но должен давать пищу для размышлений. Театр ставит проблемы, но не предлагает готовые решения. Важно, чтобы человек задумался.

Я считаю, что театр и вообще искусство должны давать надежду. www.mke.ee